На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

«Новый кандидат, или Как пролетарий графа женил-2»

Писатель Борис Егоров продолжает рассказ о тонкостях брака между представителями разных социальных страт.

Фу-ух!.. В общем, после визита графа Юлия и Зойки – будущей ткачихи к родственникам жениха дело пошло к свадьбе.

Зойка мне позвонила и сказала, что после спасения ее, которое я устроил на смотринах, я просто обязан уже поехать с ними в деревню – она хотела представить Юлия своим родителям.

Я начал было брыкаться: «Зойка, ты че – опухла? В прошлом году ты меня представляла старикам, как жениха. А теперь я припрусь вместе с новым кандидатом».

Зойка сразу пресекла мое сопротивление: «Мне мама сразу сказала, что ты парень хороший, душевный, но муж – никакой. Что у тебя детство в ж.пе играет. А папа по тебе скучает. Просил тебе привет передать».

Тут я размяк и на все согласился. Дней десять мы с Зойкой в том году не могли выбраться из деревни. Да я ее почти и не видел. С ее отцом – Сергеем Трофимычем – мы… в общем, нашли общий язык.

Короче. Приехали мы втроем в деревню – это километров сто от Костромы. Уж не знаю, чего Зойка писала своим про жениха, но они встретили его примерно так, как родители Любы встречали Егора Прокудина в «Калине красной». Когда он шел «в красной рубахе, как палач».

Маманя Зойкина теть Катя скукожилась, села рядом со мной и пугливо вздрагивала. А Трофимыч, как я чувствовал, внутренне возмущался поведением жены и начинал потихоньку бурлить кишками. Я поймал его взгляд, глянул в потолок и поскреб пятерней кадык, кивая на жениха. Трофимыч понимающе ухмыльнулся.

И пошла в ход тяжелая артиллерия. У Трофимыча всегда был в запасе самогон какой-то термоядерной силы. Вот он и выставил его на стол. А Юлий тоже был внутренне зажат от непривычности обстановки. Поэтому не стал объяснять тестю будущему, что, кроме сухого вина, он вообще ничего не пьет. И начал добросовестно опрокидывать стопарик, который Трофимыч не менее добросовестно наполнял.

В результате атмосфера разрядилась. У Юлия разгорелись его глаза художника. Он забормотал: «Потрясающе! Дорогие мои! Какие у вас характерные лица! Позвольте, я вас нарисую? Я быстро!» Трофимыч пожал плечами: «Да рисуй, коль можешь. Токо дай мы со старухой переоденемся хоть…» Тут я заржал: «Не бзди, Трофимыч. Он же тебя не фотографировать собирается. Одежку можно любую нарисовать, лишь бы он тебя голым не изобразил». Пока мы с ним препирались, Юлий достал из сумки альбом и свои причиндалы.

Нда. Что не отнять, то не отнять. В смысле, талантливый сукин сын был Юлий. Быстро, вроде бы в несколько касаний – а на листе уже появилась Зойкина маманя со своей смущенной улыбкой и смеющимися глазами. Еще пара минут – и Трофимыч из альбома смотрит героическим взглядом на фоне морского простора. И ведь успел углядеть Юлий фото на стене, где его тесть в тельняшке на палубе торпедного катера!

Ну, ясный пень. Тесть с тещей сомлели от удовольствия. Тетя Катя кинулась подкладывать зятьку всего на тарелку. А Трофимыч увеличил темп наполнения стопарей. Но – каждому свое. Я вот рисовать не умею, но в молодости хорошо банку держал. А Юлий, когда понял, что его приняли за своего, расслабился. И растащило портретиста по всем углам. То он лез обниматься к тете Кате, объясняя ей что-то по-французски. То пытался втолковать Трофимычу, что крепостное право – это прекрасный государственный институт, и что он сам был бы для своих крестьян отцом родным. Трофимыч благосклонно кивал, не слушая, и наполнял стопарики.

А мы с Зойкой переглядывались и угорали потихоньку, глядя на все это безобразие.

Потом, помню, совершенно неожиданно тетя Катя вытолкала меня в кухню и стала согнутым пальцем водить у меня перед носом: «Ну, ты вот што, милок. Раз у тебя спервопоначалу ничего не вышло – дык все теперь! На чужой каравай рот не разевай!» До меня дошло и я фыркнул: «Ну-у, теть Кать! Ты еще скажи – ишь, котяра!»

Защитница семейных ценностей согласно кивнула головой: «А што – не котяра? Именно, што котяра!» Я понял, что и тетю Катю пристукнул ядерный самогон. Поэтому поцеловал ее в щеку, прихватил со стола полбатона колбасы, привезенной из Москвы и пошел на двор, пообщаться с моим корефаном Тарзаном – кобелем непонятной породы, но с тонкой и все понимающей душой…

(с)Борис Егоров

Картина дня

наверх