Писатель Борис Егоров — о том, что насильно мил не будешь. Даже проезжая по сцене на телеге.
У моей подружки Оли была подружка Лена. Эта самая Лена отличалась от остальных подружек своей фигурой. У нее все было… монументальным. Особенно попка.
Но при наличии изящной талии вся конструкция смотрелась весьма аппетитно. Кстати, наибольшим успехом в общественном транспорте Лена пользовалась у дядь в больших кепках. Они постоянно угощали ее мандаринами и дарили цветы, сопровождая эти действия настойчивыми уговорами посетить какой-нибудь уютный ресторан. (Забыл сказать – дело было в Москве, в начале 70-х.)
Ленка была по натуре своей человеком очень спокойным. Поэтому к объяснениям в любви относилась философски. Дары принимала, складывала в сумку и говорила хриплым басом: «А я вообще-то мужчина. И баб люблю – они бритые, и пахнут приятно. Мандарины вернуть?»
Ну, в те времена народ попроще был. Кто-то из ухажеров пугался и драпал. А большинство смеялось: «Кушай на здоровье. Мужчина…»
И как-то моя подружка мне радостно сообщила: «Борька, представляешь? У Ленки наконец-то парень появился!» Я поинтересовался: «Поздравляю. А я-то здесь при чем? Не папа же я ей – взамуж-то выдавать».
Оля замахала руками: «Да я не про то, балда! Знаешь, кто он?» Я, помню, даже вздохнул: «Ну, не томи. Че – внук Брежнева? Или сын Бельмондо?»
Олька фыркнула: «Сам ты… Бельмондо!» И с таким священным придыханием: «Он – артист. Из Театра на Таганке!» Я почесал черепок свой. Да, это меняло дело. Но все же спросил: «Надеюсь, он Высоцким не представился?»
Оля малость замялась: «Нет, фамилия его – Ляпунович. Но он ее будет менять на – Богомолов. И вот чего. Ленка пригласила нас с тобой к себе. С ним познакомить».
Пришли мы к Ленке. Этот… Ляпунович оказался дядей приличных размеров, но с какой-то полустертой физиономией. Весь вечер он нам напоминал – кто он. Выхватывал у меня гитару, извлекал две-три скрипучих ноты и начинал пространно объяснять, что эта тема проходит через весь спектакль, в котором он будет играть одну из главных ролей. Раз десять он бежал к телефону, что-то невнятно бормотал, а потом обязательно сообщал нам, что разговаривал с Володькой Высоцким, или с Валеркой Золотухиным. Оля моя была девочка умная, поэтому сразу поддержала меня насчет – что нам пора.
Ольке я сказал: «Да и хрен с ним. Пусть брешет. Лишь бы Ленке нравился. Она же не дура, понимает».
Кстати, один мой приятель имел возможность часто ходить в Театр на Таганке. И он мне рассказал, что этот Ляпунович действительно имеет отношение к театру. В одном из спектаклей он в шинели проезжает через сцену на какой-то телеге. И – все.
А у Ленки с ним ничего не получилось. Этот… артист принес какие-то капли, типа конского возбудителя. И накапал Ленке в чай. А она в этот момент как раз незаметно любовалась своим избранником. Мне Оля потом рассказала, Ленка чай по-тихому выплеснула, и присела на диван. А тот пудель, видимо, решил, что по времени – пора. Типа, у дамы желания бурлят, сопротивляться природе она не сможет. И с места в карьер стал стаскивать с нее – с дамы – халат. Ленка от неожиданности вскочила и оттолкнула химика. А при ее могучести… Тот так врезался башкой в стену, что даже отключился.
Вот так у них и увяли помидоры. В смысле, прошла любов...
(с)Борис Егоров
