Все чаще сверкает дальней зарницей тревожное слово «мобилизация». Даже и не слово пока, а так – смутный намёк. Вот недавно проскользнула такая информация. Крупные предприятия России должны быть готовы к оперативному перепрофилированию своей деятельности.
Вообще-то предприятия должны иметь план работы в «нужное время», увязанный со смежниками, с поставщиками сырья и всем прочим. В одностороннем порядке, без общего плана - это неразрешимая задача. Накануне Великой Отечественной такой план был, потому и сумели перейти на выпуск военной продукции и самые мирные заводы. И план эвакуации был. И в советское время все до единого завода знали точно, что они должны делать «в нужное время», а не сочинять и не гадать.
А вот что не предположение, а факт – это всеобщий расслабон. То есть состояние, обратное мобилизованности. Под немолкнущую болтовню о трудностях жизни мы растим молодое поколение, приспособленное для проживания разве что в Обломовке с мамками-няньками. Ну, может, ещё для сидения в офисе в окружении трёх К: кофе, кондиционер, клавиатура. Детей, даже и вовсе не богатых семей, принято держать возле мамкиной юбки до самых зрелых лет, оберегая от всякого контакта с реальностью. С реальностью физической, и с реальностью социальной. То, что дети перестали самостоятельно гулять во дворе – это была своего рода культурная революция, изменившая господствующую в умах картину мира. В результате мир предстаёт перед ними как что-то пугающе-враждебное, непонятное и очень опасное, от чего надо укрыться, забаррикадироваться.
Вот результаты такого «подъюбочного» воспитания. Сын знакомой по конкурсу поступил в школу для одарённых детей. И вот в порядке тим-билдинга в начале учебного года учительница повела их куда-то. И что же выяснилось? Среди десятиклассников были такие, кто не умел ходить по улице: останавливаться перед светофором, войти в метро. Эти практически взрослые люди ни-ког-да самостоятельно не передвигались по городу.
А по-другому и быть не может! Моя сотрудница рассказала, что в одной из центральных школ Москвы на экскурсии можно отправляться только в специально арендованном автобусе и непременно с медсестрой.
Кого мы растим? Известно кого: социальных инвалидов. Ведь воспитание происходит не тогда, когда мы что-то воспитательное декламируем и декларируем. Ребёнок воспитывается всем строем жизни. Так вот автобус с медсестрой воспитывает и внушает бессилие и неспособность ни к чему – то, что психологи называют выученной беспомощностью. Какая там мобилизация! Сдаться, сдаться всем, кто только пожелает; лучше заранее и заблаговременно.
Детей так воспитывают, потому что жизнь стала гораздо опаснее? Мне кажется, что большая часть опасностей – в СМИ и в нашем воображении. А ещё в общем неумении их избегать и вообще взаимодействовать с жизнью. Существует два типа поведения при встрече с опасностью: спрятаться и нарастить силу. Мы неизменно выбираем первый. Наименее перспективный.
Несколько лет назад моя дочка ездила в туристический лагерь на Белом море. Жили в палатках, ходили в походы, в том числе на лодках, готовили еду на кострах. А через год оказалось, что лагерь закрыли по причине необычайной опасности, а руководителей, от которых дочка была в восторге – едва не посадили.
Подросткам необходимы трудности, даже небольшой риск – только так формируется характер. Мне кажется, пресловутые «зацеперы» - это болезненная реакция на гиперопеку, на инвалидское воспитание.
Расслабон бывает и социальный: не попала деточка в вуз на бюджет – родители заплатят.
Так только у нас? Нет, везде. В США даже возникла общественная организации по борьбе с гиперопекой «Let grow» («Дай вырасти»). «Родители сначала не отпускают ребёнка одного в школу, а потом этот ребёнок вырастает и оказывается не готов ни к одному реальному испытанию», - пишут её активисты. Моя дочка в 13 лет оказалась в детском лагере в Нью-Йорке. Однажды на экскурсии, отбившись от группы, она – вообразите! – вернулась в лагерь. Своих руководителей и друзей она нашла в большом волнении. Её встретили аплодисментами: она – одна! – в незнакомом городе! – сумела сориентироваться! – и вернулась!
Теперь я понимаю их изумление.
Перед Великой Отечественной войной целенаправленно готовили молодое поколение к серьёзным испытаниям. Всё творчество Гайдара было такой подготовкой. Школьники постоянно ходили в походы – это была тренировка перед походом военным. Впечатляет окончание стихотворения Агнии Барто, написанного аккурат в 1941 г.: «Когда человеку/Двенадцатый год,/ Пора ему знать,/Что такое поход».
А нынешним – не пора ли?
