В юности жил я в небольшом белорусском городке, в котором кроме драк на дискотеках и спорта, культурного аналога этих драк, собственно больше нечем было заняться. А моя творческая душа жаждала впечатлений. И тут один из моих одноклассников внезапно начал отращивать длинные волосы и приходить в школу со странными синяками.
Я зажал его в углу и после непродолжительной пытки выяснил, что приятель вступил в рыцарский клуб и сейчас по вечерам увлеченно рубит кого-то топором.
Романами классиков приключенческой прозы типа Вальтера Скотта я зачитывался давно. И в мечтах не раз хотел быть рыцарем. Подобно печальному идальго Сервантеса надевать на голову тазик для бритья и отправляться в поисках проблем на свою пятую точку было глупо. Поэтому я насел на товарища:
- А чего же ты, подлец, молчал всё это время? И я хочу в рыцари!
- Ну, пошли, - вздохнул одноклассник.
Так я оказался в Клубе. Пока шли – мечтал, как облекусь в сияющие доспехи, возьму в руки меч, хоругвь и пойду опрокидывать войска Саладина в Средиземное море. Заодно и на море посмотрю. Оказалось, что доспехов на всех не напасёшься. Это была самая заря рыцарского движения, поэтому меч, сделанный из расклепанной в блин рессоры, уже казался чем-то крутым. А Саладин уже лет 800, как умер. Поэтому рыцарем я стану не скоро.
Меня обозвали оруженосцем. Вручили ржавое ведро на голову, какую-то железку на палке, отдаленно напоминающую топор, и заставили бегать по двору вместе с кучкой подростков.
Впрочем, меч сняли со стены и дали подержать. Ненадолго.
Клуб ютился в крохотной комнатушке, на первом этаже административного здания. На стенах висели сплетенные вручную кольчуги, от качества которых умер бы от смеха любой оружейник 9-10 века. В углу стояли громоздкие немецкие доспехи, принадлежавшие председателю (простите – комтуру) Андрею Ивановичу.
Андрей Иванович был легендарной личностью. Он стоял у самых истоков белорусского рыцарства и ежегодно ездил на всякие международные фестивали. Один Грюнвальд уже раз пять отбивал. И любил рассказывать одну историю.
Поехал он как-то в Европу на очередной фестиваль. К пятисотлетию битвы, в которой то ли герцог Нормандии навалял французскому королю, то ли Робин Гуд шерифу Ноттингема. Всё было на высшем уровне, с королевским размахом, песнями бардов и конным турниром.
На второй день фестиваля приехала толпа настоящих шотландцев. Два десятка косматых дядек с рюкзаками. Шотландцы, очевидно, перепутали фестивали, потому что доспехов с собой не привезли. Но решили остаться, потому что какая разница где бухать.
Из рюкзаков потомки Уильяма Уоллеса достали клетчатые килты, топоры и краску. Выпили по бочонку эля, раскрасили лица и стали похожи на Мэла Гибсона из «Храброго сердца». И внешностью и поведением. Кто не знает – расскажу: килт – это не совсем юбка. Это такая тряпка характерной расцветки, которая оборачивается вокруг талии и крепится сложной системой ремешков и пояса. А под килтом, по старой шотландской традиции, нижнего белья не полагается.
В индивидуальных схватках шотландцы не участвовали. А вот к финальной массовой битве заявились. Долго ругались с организаторами фестиваля, но право помахать напоследок топорами выбили.
И вот солнечное утро. На огромной поляне выстроились друг против друга две армии, которые свели бы с ума любого знатока истории. Немецкие, английские, французские доспехи 12-15 веков, какие-то татары в кольчугах, польские крылатые гусары. Ну и полуголые шотландцы до кучи. На флангах туристы с фотоаппаратами и камерами.
Проревел рог и война началась.
Видит Андрей Иванович, шотландцы прямо на него в атаку пошли. Ну как пошли – заорали, топоры подняли и бегут, словно стадо носорогов. От бега килты посваливались и несётся на белорусско-немецкого рыцаря дюжина рыжих нудистов с развевающимися бородами. Только причиндалы на бегу болтаются. Анахронизм полный. Их бы в каменный век – цены бы им там не было.
Окружили дикие скотты Андрея Ивановича и давай его топориками тюкать. Рыцарь растерялся. По правилам фестиваля бить можно только по частям тела, защищённым доспехами. А у противника все открыто. Даже слишком открыто. И душа и причиндалы. Куда бить-то?
А скотты тем временем в раж вошли. Рубят уже с плеча. Смотрит Андрей Иванович, а от топоров на его любимом, тщательно отполированном доспехе вмятины и царапины остаются. А кое-где и рыцарскому телу достается. Плюнул тогда Андрей Иванович с досады, вложил меч в ножны и давай шотландцев богатырской десницей крушить. А на деснице у него рыцарская латная рукавица, полкило сплошного железа – лучше всякого кастета. Скотты ушли по очереди в нокаут, подобрали раненых и убежали жаловаться организаторам фестиваля.
Потом, конечно, напились и помирились.
История зачаровывала. Хотелось в битву. Поэтому, когда Андрей Иванович объявил, что через неделю мы едем на фестиваль в Заславль, радости нашей не было предела.
Это сейчас всякие игрища и турниры подчинены жестким правилам и все там упорядочено, да строго. В конце 90-х любое рыцарское собрание в Беларуси напоминало сборище нетрезвых мужиков, которые зачем-то напялили на себя кучу покореженного автомобильного железа. Романтика!
Приехали мы в Заславль. Место для Беларуси знаковое. Потому что именно туда Владимир Красно Солнышко услал Рогнеду с сыном после того, как жена попыталась ночью прирезать любимого мужа. Не за пульт от телевизора, само собой. Были у неё причины посерьёзнее. Заславль, собственно, и называется по имени Изяслава – старшего сына Рогнеды. В городе все красиво. Шатры, пиво, рыцари, дамы в средневековых платьях, толпы туристов. Не хватает только чумы и горящих ведьм. Перед старинным храмом на площади крепостца из не ошкуренных бревен в смолистых потеках и фанеры, которую планируется брать штурмом.
Глаза разбегаются. Индивидуальные схватки, стрельба из лука, барды и менестрели. Ну и пиво, само собой. В какой-то момент Андрей Иванович выловил меня из этой круговерти и объявил, что на завтра назначен штурм крепости. И я в числе штурмующих.
Замечательно! Мечты сбываются. Я уже видел себя на вершине с флагом и победой. А у ног – поверженные враги.
Выстроились напротив крепости. Среди высоченных бревен притаился противник. Вот знаю же, что это всё игра, а всё равно страшно, словно я худосочный ландскнехт, а напротив меня котлы с кипящей смолой и меткие стрелы защитников.
Сигнал! И мы бросились на штурм. Я мчался в первых рядах. Справа сопели два дюжих парня с лестницей. Защитники заорали в ответ и начали бросать в нас камни, по счастью сделанные из поролона.
К стене подставили лестницу, я как птица взлетел на неё. И тут из-за бревен поднялся нетрезвый дядька в кольчуге и нагруднике французского наемника и с криком «Русские не сдаются» замахнулся палицей. По моему железному ведру, заменяющему шлем, что-то громко «бамкнуло». Следующее, что помню – сижу у подножия лестницы, мотаю головой, а волна атаки мчится мимо. Перед глазами – искры, тошнит, на ноги встать не могу. На ведре – солидная вмятина. Хорошо, что не на черепе. Подбежали товарищи, оттащили к медсестре. Медсестра, к счастью, дитя 20-го века, поэтому обошлось без ампутаций, трепанаций и прижигания каленым железом.
На этом мой первый фестиваль кончился. К рыцарству я немного охладел. А когда приехал домой, то ещё и трындюлей получил от тренера за незапланированную ЧМТ и срыв графика тренировок. Тренер у меня был дядька серьёзный, поэтому поставил вопрос ребром – либо рыцарство, либо летние соревнования. Пришлось выбирать.
Я наголо сбрил отросшие до плеч патлы, вернул в клуб реквизит в виде топорика и шкуры крашеных барсов и ушел в гопники.
Но про это будет совсем другая история.
(с)DoktorLobanov