Среднестатистический городской житель имеет весьма поверхностное и довольно идеализированное представление о живности, которую держит у себя в домашнем хозяйстве среднестатистический крестьянин. Нет, он, вероятно, в глубине души подозревает, что куры несут яйца не кассетами и даже без печатей, что масло, сметану и молоко корова выдаёт не по графику, а в виде некого исходного продукта, а свинина и баранина так и вовсе получаются в процессе, над которым гуманисту лучше не задумываться. И всё равно он многого об этих созданиях не знает.
Когда дядя Вова сподобился-таки привезти пару десятков несушек, Кузьмич от души его поздравил — дескать, становишься, сосед, настоящим пейзанином. Так, глядишь, и до коровки дорастёшь. Куры были отчаянно красивы: радикально чёрного цвета, с огненными гребешками — просто испанские квочки какие-то, разве что фламенко не танцевали да кастаньетами не щёлкали.
Выделив испанской пернатой диаспоре специально сколоченный для этой цели просторный домик, дядя Вова решил было взять рабицу и обнести ею небольшой загончик, но Кузьмич его отговорил — мол, пусть по всему двору гуляют, вечером будешь загонять на ночлег. Пару дней пернатые осваивались и вели себя довольно скромно. А потом...
Один из ульев, привезённых с цветущего поля, дядя Вова снял с прицепа и поставил на пенёк во дворе — надо было подготовить тару под мёд, прежде чем начать его откачивать. Пчёлы, что суетились около летка, покружили и отправились на разведку. Встреча разведгруппы с отрядом боевых птеродактилей состоялась у воды. Точнее, у поилки, которую дядя Вова организовал курам. Сначала большими полосатыми мухами заинтересовалась одна курица, потом подоспели подруги... В общем, пчелиный рейд провалился, зато в сторону улья выдвинулся целый птичий отряд.
-- Как в том году сезон начался? - спросил Кузьмич, протягивая дяде Вове рюмку с домашним кальвадосом.
-- Да никак, можно сказать, - махнул рукой дядя Вова. - Ты же видел, какая весна. Холод, дожди. Но кое-что успел взять.
-- Ничего, - утешил Кузьмич, салютуя рюмкой. - Зато ты теперь у нас с яйцами. Ну то есть... Кстати, о яйцах. Что это чернушки у тебя так засуетились?
Кузьмич был неправ. Куры не суетились. Они, деловито обступив улей, подкарауливали пчёл, стараясь на лету склюнуть зазевавшихся насекомых. Потом кому-то из горячих испанских девиц надоело стоять в очереди, и птеродактили ринулись в атаку. Несколько дам взлетели и уселись на крыше улья, а остальные стали с разбега пошли на таран. Улей зашатался на пеньке и рухнул, крышка отлетела, обнажая соты.
-- Жжжопа! - рассерженно констатировал пчелиный рой.
-- Кууррва! - восхитились перспективе сладкой жизни пернатые дамочки.
-- Володя, извини, я сваливаю, я такой апитерапии не переживу! - крикнул, улепётывая, Кузьмич.
-- Мамина форамина! - перешёл на латынь дядя Вова, бросаясь в дом за спецсредствами.
Вечером, когда мёд был выкачан, ульи убраны от греха подальше, а темпераментные испанки снова выпущены из курятника на волю, дядя Вова с Кузьмичом присели на завалинке.
-- Загон всё-таки придётся сделать, - вздохнул дядя Вова.
-- Кто ж знал, что они у тебя такие суровые окажутся, - цокнул языком Кузьмич, доставая из-за пазухи так толком и не початый в обед кальвадос. - О, гляди, снова себе развлечение нашли.
Развлечением оказался молодой пасюк, неосторожно попавший в поле зрения эскадрильи испанских птеродактилей. Он уже осознал, что не вовремя вышел из подполья, и теперь искал пути отхода.
-- Куд-куда, мужчина? - ласково вопрошали жгучие брюнетки, ударами клювов передавая пас подругам.
Через пару-тройку минут дело было сделано, и у девочек началось пиршество.
-- Володя, ты их на зиму оставлять будешь? - осторожно спросил Кузьмич, опрокинув рюмку за упокой крысиной души.
-- Не думаю, - отозвался дядя Вова, глядя на стремительно исчезающие в клювах останки. - Мне тогда эти яйца золотыми станут.
-- А ведь тебе их в октябре-ноябре придётся рубить, - задумчиво сказал дед и зябко передёрнул плечами.
-- Дробь прикуплю, - сказал дядя Вова. - С топором я к ним не сунусь.
-- Лучше картечь, - посоветовал Кузьмич и налил ещё по рюмке.
(с)dpmmax