Писатель Борис Егоров — о том, как однажды он чуть не… стал охотником
В тот год я еще числился на журфаке МГУ, но появлялся там очень редко. Курдюк мой не давал покоя – приключений ему хотелось.
И поехал я на Урал к своему армейскому другу Пете. После встречальных банкетов Петя по моему настоятельному требованию увел меня далеко в лес и поселил в охотничьей избушке. Сам он тогда работал, поэтому появлялся у меня только по выходным.
Оставляя меня одного, Петя провел краткий инструктаж: «В общем, места здесь достаточно дикие, поэтому, гуляя по лесу, пой песни погромче. Или матом ругайся. Оно хоть и зима нынче, а мишка-шатун запросто может откуда-нибудь прийти. Рыси, опять же, не спят. Да и сохатых не стоит волновать испугами». Я пренебрежительно фыркнул: «Ну, медведь – понятно. Рысь – тоже, боль-мене. А лоси-то? Их-то чего бояться?»
В бытность мою рабочим по уходу за животными секции копытных Московского зоопарка я имел в подопечных пару лосей. Две ленивые, неповоротливые скотины, которые шарахались в раные стороны даже от бряканья ведра.
Петя тогда промолчал, только усмехнулся. А на очередной прогулке по лесу он показал мне пенек где-то с мою ногу толщиной. Ну, пенек, как пенек. Только верхушка у него была не ровная, а измочаленная. Петя пояснил: «Это сохатый бежал, торопился. Копытом снес дерево. А уж дурака-охотничка насквозь передней ногой пробить – это ему вообше не проблема. И запомни – даже Топтыгин, и тот предпочитает без крайней надобности с лосями не связываться». Пете я верил, поэтому… В общем, без него я старался вообще из избушки не выходить.
Жил Петя в таком городке, который считался закрытым – по ракетным делам. Поэтому меня не удивило, что посреди недели ко мне в избушку пришел гость – с понтом, охотник. У этого охотника ружья с собой не было, зато на лбу было написано три буквы.
Не, не те. Другие. Я имею в виду – КГБ. Но он отвязался от меня очень быстро. Я предъявил ему военный билет – что служил в стратегических ракетных. Свой студбилет опять же. И предложил этому дяде, если че, позвонить моему папане – так, как коллега коллеге. И все. Передумал охотник охотиться, и зашоркал лыжами восвояси.
А на выходные пришел Петя с несколькими друзьями. Оказалось, что он накаркал – где-то по соседству появился медведь-шатун, который уже успел нахулиганить. И у Петиной компании были бумажки, которые разрешали этого медведи завалить.
Меня брать не собирались на это мероприятие – типа, балласт им не нужен. Но я в молодости по настырности был похлеще свидетелей Иеговы. Добил я их своим «Зенитом»-зеркалкой и (вроде бы как) фотопрофессионализмом.
Почти полдня вся наша команда неслась на лыжах по лесу, как угорелая. А когда прибежали к кордону тамошнего егеря, я с устатку сел в сугроб и ушел в себя. Потом Петя растолкал меня и объяснил положение дел: «Короче, шатун взял, да залег в берлогу. Типа, корову съел, теперь можно и поспать. Но егерь согласился на то, чтобы мишаню поднять. Чтоб бумаги зря не пропали. Пойдешь с нами?» Хоть плоть моя была изможденной от такой беготни, но голова сказала: «Ясное дело, пойду!»
Меня поставили с фотоаппаратом на приличном расстоянии от берлоги. Которую сам бы я – в жизни не заметил. Вполне бы мог прямо по ней лыжню проложить. Народ встал кто куда, а один со здоровенным дрыном совершенно нахально подошел к дырдочке, сунул туда дрын и начал им вертеть и тыкать.
И опять меня подвели… теоретические домыслы. Я был уверен до той поры, что медведь очень сильный зверь. Но – неповоротливый и неуклюжий. Это потом я узнал, что косолапые на отрезке в 25 метров могут лошадь обогнать.
В общем, я спокойно ждал, что сейчас медведь возмущенно заревет и начнет основательно, не торопясь, вылезать из берлоги. Нда-а… Зареветь-то он заревел. Но вылетел из ямы, как пробка из бутылки шампанского! Только сугробы в разные стороны пылью разлетелись…
Врать не буду. Слышал я за спиной несколько выстрелов. Потом – тишина. А я как-то сразу оказался уже на кордоне – по нашей же лыжне.
А когда очухался – сложные чувства были. И простой стыд. И стыд за то, что Петю вроде бы подвел. И гордыня не знала, чего сказать после такого срама.
Но уральские мужики ни словом, ни жестом не напомнили мне мой рекордный забег. Когда кушали под водку свежую жареху из медвежьей печенки, егерь хлопнул меня ручищей по плечу: «Не журись! Ты, главно дело, в штаны не нас.ал. А то в позапрошлом годе обкомовские приезжали на медведя. Из пяти человек трое – обо.рались. С меня даже потом чуть не подписку брали… о неразглашении».
(с)Борис Егоров
